Ein gewisser Rattenfanger
Крысоловов много. Когда-то я – подумать только – досадовал на себя за то, что, помимо Крысолова, есть и человек, чье имя запечатлено в моем паспорте.
Не сказать, что я не досадую теперь, но…
Теперь все еще сложнее.
С одной стороны, крысолов читает «Записки у изголовья» Сэй Сенагон и Старшую Эдду, готовится к курсовой на тему Тридцатилетней войны и слушает Мусоргского.
С другой – и Сэй Сенагон, и Эдда, и курсовая, и Мусоргский у крысолова превращаются в стимул к тому, чтобы неподалеку от университета свернуть к морю и посидеть на берегу часок-другой; и, заметьте, я ведь уже бессознательно оправдываюсь Мусоргским; и умалчиваю о том, что происходить это может во время занятий…
С третьей – ...нет, об этом я не буду писать.
Наверное, все от погоды. Пасмурно у нас и холодно.
И одиноко.
Ладно. Ладно. Все это – глупости. Я лучше придумаю себе что-нибудь хорошее.
Не сказать, что я не досадую теперь, но…
Теперь все еще сложнее.
С одной стороны, крысолов читает «Записки у изголовья» Сэй Сенагон и Старшую Эдду, готовится к курсовой на тему Тридцатилетней войны и слушает Мусоргского.
С другой – и Сэй Сенагон, и Эдда, и курсовая, и Мусоргский у крысолова превращаются в стимул к тому, чтобы неподалеку от университета свернуть к морю и посидеть на берегу часок-другой; и, заметьте, я ведь уже бессознательно оправдываюсь Мусоргским; и умалчиваю о том, что происходить это может во время занятий…
С третьей – ...нет, об этом я не буду писать.
Наверное, все от погоды. Пасмурно у нас и холодно.
И одиноко.
Ладно. Ладно. Все это – глупости. Я лучше придумаю себе что-нибудь хорошее.
