Однако, число...
А в голове пусто и гулко. Пыльно. Но говорить здесь не о чем.
Сегодняшний урожай...
Стадион
Вечерней улицей бреду
Без явной цели и маршрута,
Бреду…как будто бы в бреду,
Забыв, куда иду, откуда…
Здесь полумрак, холодный штиль,
Напитан воздух горькой влагой,
Я слышу шелест серых крыл
Ворон, кружащих где-то рядом.
(Ворона – вот царица птиц,
Коль человек – господь природы…)
Безвольной тряпкою обвис
Плакат; обрывок: «…всенародный…»,
Стена. Подпорчена водой,
Бугрится скучным серым камнем.
Края вечернею порой
Скрываются в слепом тумане.
Я знаю – это стадион.
Заброшенный, давно пустует,
Ждет сноса. Гнездышко ворон…
Забытье сердце мне волнует.
Приникну к каменной стене,
Пятная кожу мокрой крошкой,
Есть что-то там, в той стороне…
Наверное, живут там кошки.
Я слышу…
…близкий шум.
Шаги и голоса…
Что это?
…вечный шут,
Проказливый сквозняк.
Да, это так, наверняка.
Я испугался пустяка…
…«Нет, посмотрите, как идет!
Хозяева теснят гостей к воротам!
Пас! Пас! Еще! Какой обход!
Но что это, смотрите, что там?»
Что?! «…Нарушение! Судья…»
«Судей таких – на мыловарню!»
«Дурак!» «Защитник дурака!»
«Да, туговато пришлось парню…»
«На беговой дорожке «три»…»
«…Ребята, черт возьми, пригнитесь!»
«Да ладно, ладно, гражданин…»
«…Васек с шестом пошел, смотрите!»
Все это – где-то за стеной.
Шагну назад – вновь станет ясно,
Что стадион давно пустой.
Спешить не буду понапрасну…
H.R.
Трехсотая ночь
Однако, число...
А в голове пусто и гулко. Пыльно. Но говорить здесь не о чем.
Сегодняшний урожай...
А в голове пусто и гулко. Пыльно. Но говорить здесь не о чем.
Сегодняшний урожай...